Время наступает - Страница 65

Взгляд царя скользил по ровным строчкам, подтверждавшим слова начальника городской стражи. И сам себе он сейчас напоминал это дикое и неразумное существо. Лидийцы были тем самым спелым плодом, за которым он полез… Но Кир не был потешным уродцем! Он был великим полководцем и полагал им остаться до конца своих дней.

– Как же тебе удалось вырваться сюда? – без тени прежнего радушия проговорил он.

– Валтасар остановил армию здесь неподалеку. Там ущелье. Мы обнаружили в нем лидийскую засаду.

– Да, я знаю, – перебил перс.

– Я вызвался разведать путь, по которому ты пошел. Валтасар ждет моего возвращения, чтобы атаковать.

– А если он не дождется тебя? – медленно проговаривая слова, отозвался Кир. – Тогда, выждав некоторое время, он пошлет новых лазутчиков.

– Да, это так, – кивнул Нидинту-Бел. – Но тебе следует помнить: Валтасара сопровождает этот гнусный эборей…

– Даниил, – тихо проговорил владыка персов. – Он весьма опасен, но мы будем начеку.

Большую часть своей жизни Кир провел в походах и сражениях. Не то чтобы он любил войну, отнюдь нет. Вид растерзанных тел, сожженных городов и вытоптанных посевов неизменно порождал в душе его печаль. Но за годы жизни своей он создал великую империю, над землями которой никогда не заходило солнце, и теперь вынужден был не покладая меча сохранять в ней единый порядок и единое правление. Ибо нет среди правителей никого, хуже мелких князьков, пришедших к власти на обломках великого царства. Он понимал это, как никто другой, ибо сам был из таких. Некогда сместив с престола своего деда, Астиага, он наивно полагал, что сумеет распорядиться властью как нельзя лучше. Жизнь подтвердила его правоту. Но прежде она научила его опасаться друзей и почитать врагов. Научила не верить никому и подозревать всякого. Власть тяжелым бременем лежала у него на плечах, сгибая дотоле негнущуюся спину и давя гордое сердце. Но с годами приходил опыт. И теперь все чаще Киру удавалось победить врага не столько мечами и стрелами, сколько хитростью и зрелым расчетом.

В этот раз ему казалось, что он учел все. Но Ариман спутал его планы и заволок в западню. Как бы не так! Он, Кир, не даст себя поймать! Лидийцы ожидали его в другом месте. Вот и прекрасно! Но теперь перед входом в ущелье стоит Валтасар. Судя по тому, что говорит Нидинту-Бел, этот выскочка вовсе не желает вступать в союз с мятежниками. Он просто ждет, когда персы измотают свои силы, чтобы, разбив изможденных боем победителей, воспользоваться плодами двух побед. Но ведь лидийцы об этом ничего не знают, а стало быть, когда Кир окажется у них в тылу, восставшие быстро сообразят, что оказались запертыми меж двух огней. А потому – вперед! Чтобы не дать мятежникам времени разобраться!

Кир усмехнулся. Ему вспомнилась битва с Крезом, правившим здесь всего несколько лет назад. Его богатство вошло в поговорку, и армия, которую он вел в бой, сияла золотом и драгоценными каменьями так, что у персов, дотоле не привыкших к роскоши, перехватывало дыхание. Крез полагал, что ему не составит труда разгромить воинственных голодранцев, однако не учел, с какой охотой эти самые голодранцы ринутся в бой, выбирая себе добычу побогаче. Интересно, как на этот раз «встретят» его лидийцы..

Персидская армия шла в глухом молчании. Трехчасовой отдых, полученный ею после тяжелого перехода по узким тропам, напоминающим след змеиного хвоста, лишь самую малость восстановил силы. Но Кир мудр, и он ведает, что следует им делать, а потому шагала, закинув щиты за спину, пехота, неспешной рысью двигались всадники, стучали железными ободьями по камням переносимые на руках по скальным теснинам боевые колесницы, кружилась от усталости голова…

Но Кир велик! И путь, который необремененный поклажей странник обычно преодолевает за полдня, войско должно пройти гораздо быстрее.

Неподалеку от Царской дороги, проходившей сквозь перекрытое лидийцами ущелье, передовой отряд персидской конницы наткнулся на завесу фригийских всадников. Это было неприятным сюрпризом для Кира. Он надеялся, что мятежники, увлеченные наступательным порывом, не станут заботиться о прикрытии тыла. Его надежде не суждено было сбыться. Метнув в персов два-три дротика, фригийцы поворотили коней и бросились в стремительное бегство.

Будь на месте Кира иной полководец, он бы, вероятно, велел преследовать улепетывающего врага. Однако Кир знал, что успех этого маневра в любом случае ничтожен, а вот если на равнине, куда мчались фригийцы, всадников будет ждать плотная фаланга тяжелой пехоты, то здесь его коннице и настанет конец. А потому, велев кавалерии разведать и занять подступы к ущелью, Кир скомандовал пехоте перестраиваться для боя. Эффект внезапности был утерян. Но оставалась уверенность в победе. Царь персов знал, что победит, и ему нужна была эта победа, чтобы унять терзавшую его боль позорного замирения с Вавилоном.

Кир чувствовал, как ноют все его раны, полученные за долгие годы походов и сражений. Предательская мысль пыталась вползти в его душу, подобно ночной тени, меняющей привычный облик людей и предметов: «А что, если мятежники окажутся сильнее?» Помощи ждать неоткуда и пощады тоже. Его войско утомлено. Лидийцы же не менее двух суток отдыхают, ожидая появления его армии.

Он ехал мимо ощетинившегося копьями строя. Округлые щиты, плетенные из ивового прута, отблескивали начищенными железными пластинами, ловя косые лучи клонящегося к закату солнца. «Скоро все решится! – думал Кир. – Очень скоро!»

Лидийцы появились через три четверти часа. Однако этого времени Киру было вполне достаточно, чтобы расставить свое войско. Посреди широкой равнины, лишь у горизонта охваченной скалистыми отрогами гор, взору атакующих предстали три плотных квадрата, прикрытые высокими плоскими щитами, как заборами. Точно дикобраз, каждый из этих квадратов топорщился рядами острых копий, неподвижно ожидая удара противника.